Назад в дневник Пишет Snejniy_bars
Бабахарим Машраб (1657-1711) Один из ярчайших узбекских поэтов. Дервиш, принадлежащий к суфийскому ордену Накшбандия, он странствовал по городам Средней Азии и Индии, распространяя идеи, считавшиеся ортодоксальным духовенством еретическими. За выступления против знати и духовенства был казнен по приказу правителя Балха.Газели * * * Чаровница мне предстала, на меня взглянула смело, Приоткинув покрывало, брови прихотливо вздела. Очарован был я разом, и смекнула чаровница: Отняла и ум, и разум, душу мне сожгла и тело. Лик ее, пытая жаром, сердце в небыль мне расплавил, Молния любви ударом прямо в душу мне влетела. Вот ведь дева-христианка! Вмиг меня лишила веры: Мне зуннар дала смутьянка - "Вот, надень!" - мол, что за дело! Я брожу и днем и ночью, лишь о ней одной мечтая, Появилась бы воочью - хоть разок бы пожалела! "Что с тобой?" - она спросила, я в ответ: "Сверкни красою!" И она чело открыла - значит, я просил умело! Бродишь ты, Машраб, по свету, не познав заветной цели, - Слава богу, ты вот эту хоть мечту, душа, имела! * * * Отдать красавиц всей вселенной за твой единый взгляд не жаль. Презреть за взор твой вдохновенный всех мудрецов подряд не жаль. Едва ли глянешь дерзновенно, завесу от лица отняв, Мне мотыльком сгореть мгновенно, взлетев в огонь и чад, не жаль. Когда лукавишь ты со мною, давая мне фиал вина, За то лукавство неземное мне чаши всех услад не жаль. Когда ты даришь, словно кубок, мне хмель твоих рубинов-уст, Отдать за перлы твоих зубок бесценный перл я рад, - не жаль. О, если б ты ко мне могла бы прийти, блистая красотой, Я отдал бы саму Каабу - мне никаких утрат не жаль. Когда бы ты мне повелела всю жизнь мою тебе отдать, Я пал бы пред тобою смело - мне жизнь отдать стократ не жаль. И если ты ресницам-стрелам пронзить мне душу повелишь, Я грудью их приму, всем телом, и пусть меня пронзят, - не жаль. Когда выходишь ты в гордыне в наряде алом, я - убит, Того, кто, как Меджнун в пустыне, от страсти бесноват, не жаль. Ты обещала мне свершенье моей мечты тебя узреть - Даруй мне чашу единенья, уж раз тебе наград не жаль. Когда бы хоть один твой локон Машрабу гребнем расчесать, За локон твой все дать бы смог он - ему любых отрад не жаль. * * * О, я к моей возлюбленной питаю страсть особую: Нальет мне - хоть и сгубленный, а все ж вина попробую! И рай не славословлю я с дворцами и чертогами: Вот заведу торговлю я - продам его с утробою! И вижу, горемыка я: весь мир - что тьма кромешная, И в ней ты, среброликая, сверкаешь высшей пробою. Всегда ханжой-святошею влюбленный порицается - Найду стрелу хорошую на злобу твердолобую! В жар преисподней прогнанный, Машраб рыдает горестно - Твоей любовью огненной расплавить ад попробую! * * * Стеная день и ночь, молю о справедливой доле, От пери злой я все стерплю, но я умру от боли! Она - тюльпан, она - рейхан, она - жасмин и роза, И кипарис склонил свой стан пред нею поневоле. Когда Юсуф прекрасный есть - смятенье всей вселенной, Всем властелинам мира честь - его предаться воле. Сто завитков кудрей твоих мне стали сетью бедствий: Душа моя, как птица, - в них, в губительной неволе, Весь мир в восторге от тебя - пленен твоей красою, Все плачут, о тебе скорбя, томясь в лихой юдоли. К тебе стремлюсь я с давних пор, и одержим любовью: Меня казнит твой грозный взор, печали побороли. Мне у потухшего костра влачить все дни в разлуке - Где сень родимого двора, там и приют для боли. Огонь твоей красы жесток: сжигает жар Машраба, И он горит, как мотылек, в любви томясь все боле. * * * Когда с той пери озорной мы цедим хмель густой, Пьянит нас влагою хмельной отцеженный настой. И сердце - в небыли пустой, хмельно от влаги той, Я - твоя жертва, о, постой, хоть взглядом удостой! Погряз я с головы до ног в позоре и грехе - Я трепещу, твой гнев жесток, смири свой нрав крутой. Увял я телом и зачах, как смятая трава, - Твоим стопам мой жалкий прах - опора и устой. Вся жизнь твоя, Машраб, - точь-в-точь, как отшумевший вихрь: Едва задув, он мчится прочь с тревожной быстротой. * * * Если в лад звенящим струнам ладен твой напев - прекрасно, Если светишь блеском юным, средь красивых сев, - прекрасно. Если ты коня к усладам, к пиршествам веселым гонишь, Если ты смущаешь взглядом дивных райских дев - прекрасно. Если в круге моря страсти точку жемчуга отыщешь И найдешь свое ты счастье, жемчуг в душу вдев, - прекрасно. Ну, а если ветром скорым вдруг мелькнет Машраб несчастный, И к нему, не глянув взором, обратишь ты гнев - прекрасно! * * * Что мне с живой моей душой и с бренным телом делать? Когда любимой нет со мной - что с миром целым делать? Без друга, без вина ковшом зачем идти мне в Мекку? Что с этим миром - торгашом, столь застарелым, делать? Хоть рай дадут мне - мол, живи, - все восемь рвов отвергну: Что мне два мира без любви - что с тем уделом делать? Когда, везде разглашена, суть сокровенной тайны Как бы лучом освещена, - что с этим делом делать? Покинув свой предел, проник я в глубь небесных высей, Я беспредельности достиг - что мне с пределом делать? * * * Когда я в этот мир пришел и в бездне мук его погряз, Лекарств не ведая от зол, взывал я к небу - сколько раз! И видел я: трясина мук - губитель тела и души, И метил я, нацелив лук, в два круга нечестивых глаз. Пил в кабачке я, не тужа, - и я познал в себе огонь, Пошел в мечеть - и, как ханжа, заледенел я и угас. С ханжою - пост, со мною - хмель, и я вовеки не отдам За сотни праведных недель бутыль вина, что я припас. Хмель единения себе из рук наставника я брал, Встречал на висельном столбе я, как Мансур, свой смертный час. Моей безумной головы молвой не пощадил весь мир, Я ж за единый звук молвы пыль двух миров от ног отряс. И не корите, о друзья, Машраба за его недуг: Познать юдоль небытия ему начертан был наказ. * * * Соловей садов вселенной, песнь пою в мирском саду я, Для любимой, несравненной страстно свой напев веду я. Чаровница неземная! Даже ночью, сна не зная, Как Хафиз, томлюсь, стеная, и рыдаю, как в бреду я. Опьяняясь хмелем страстно, млею, как Меджнун несчастный, За Лейли моей прекрасной - за тобой, томясь, бреду я. Опален твоей красою, сердцем я горю, душою - Весь дотла сожжен тобою, про свою пою беду я. Жду свершения обета, день и ночь мне нет ответа, Ты сказала: "Жди рассвета!" - вот теперь рассвета жду я. Слов всесведущий ценитель, всех правдивых наставитель, Мерных строчек повелитель, со стихом, Машраб, в ладу я! * * * Красавица, узрев тебя, я жертвою неволи стал - На улице твоей, скорбя, скитаться в горькой доле стал. Твои ресницы-стрелы вдруг насквозь пронзили тело мне, И я кровавой жертвой мук, невиданной дотоле, стал. Творец, да будет не дано другим столь горестной любви, А я, что делать, уж давно скитальцем сей юдоли стал. Я пред тобою преклонен, я - жертва под твоей стопой, Твоим мечом я разлучен с душою поневоле стал. Томясь немилостью твоей, не зная, ждать ли мне вестей, Скитаться у чужих дверей я в нищенской недоли стал. Внемли же, мой прекрасный друг, к Машрабу милость прояви - Я странником в стране разлук - скитальцем в диком доле стал. * * * В долине сердца ланям мук я дал раздолье и приют, А ты взвела лукавый лук - тюльпанный луг взрастил я тут. И тут же - путь лежит ко мне для всех удачливых в любви - Пусть в этой горестной стране для них все розы расцветут. Поток моих рыданий яр - кровавым ливням нет конца, Вот - камень с сердца тебе в дар, он - как рубин Йеменских руд. Чтобы завлечь тебя в силок, для птицы сердца твоего Все тело с головы до ног расплел я для плетенья пут. В душе моей цвет роз весной зардел от взора твоего - Пусть им навстречу белизной мои жасмины зацветут. Мне чад молвы не побороть: позором сам себя я жгу, - Как саламандра, моя плоть горит, и жар пыланья лют. Машраб, в сей речи роковой - твой мученический предел, Вот он - кровавый саван твой, любовью сотканный лоскут! * * * В пустыню, страстью отрешен, я брел, влекомый к бедам, право, И жизнь минула, словно сон, а разум мне неведом, право. Там не цвели бутоны роз, и благодатный сад не рос, Жизнь протекла потоком слез, плутал я ложным следом, право. О, если ты с охотой льнул к дурному суесловью мулл, Ты алчной спеси не минул - был другом их беседам, право. Притворна мудрость у святош, их путь с путем шайтана схож, Присущи лесть, корысть и ложь мздоимцам-дармоедам, право. Хоть правду скажешь - не перечь, правдивая чужда им речь: Спешат безверием наречь да и объявят бредом, право! Машраб, сверкает твой совет, как драгоценный самоцвет, - Слов не бросай себе во вред невеждам-привередам, право! * * * Ни минуты нет покоя, лишь с бедой знаком Машраб, Ты сияешь красотою - вьется мотыльком Машраб... В этот мир закрыл я двери, мир грядущий близок мне - Что мне ангелы и пери! Стал им чужаком Машраб. Любо мне теперь иное - с бедняками я дружу, Днем и ночью пью вино я, лишь к вину влеком Машраб. Удивится беспредельно каждый видящий меня: От людей живет отдельно, от себя тайком Машраб! Словно молния сквозная, бродит по свету хмельной, О себе вестей не зная да и ни о ком, Машраб! Нет, не тайною сокрытой славен я, а простотой: Весь нагой, босой, разбитый, бродит простаком Машраб. На стезе нелицемерной ты, Машраб, обрел свой путь, Истинному хмелю верный, сущ ты не в мирском, Машраб! * * * От любви к тебе сгореть я, одержим тоской, мечтаю, И своей окрасить кровью я весь мир мирской мечтаю. Если же хоть раз позарюсь на чужую красоту я, Выколоть себе же очи я свой рукой мечтаю. Если крови моей жаждешь ты, меча ресницы-стрелы, Мотыльком лететь на светоч я, забыв покой, мечтаю. Я в степях любви скитаюсь, дикой жаждой истомленный, - Дай вина мне, виночерпий, пить я день-деньской мечтаю. Пощади же, чаровница, и с чела сними завесу, - Изнемогший, я упиться красотой такой мечтаю. За тебя Машраб два мира позабудет, чаровница, - Пожалей же, я увидеть лик твой колдовской мечтаю. * * * С Меджнуном мы за годом год в пустынях, изнывая, шли - Среди лишений и невзгод искали вместе мы Лейли. О, смилуйся и, не гоня, внемли моей немой мольбе: Кого еще, как и меня, мученья страсти извели! И сотней жизней наделен, все брошу пред тобой во прах: Зачем мне Сулейманов трон? Я пред тобой влачусь в пыли. Лукавой красотой пьяня страдальца, павшего во прах, Увы, прошла мимо меня моя красавица вдали. И старцы, в свитке прочитав о диве красоты твоей, Безумно бросились стремглав - к тебе, согбенные, пошли. И сердце в медленном огне сгорает от любви к тебе - О, как бы муки страсти мне совсем все сердце не сожгли! Сто мук на голову мою обрушила в разлуке ты - Влюбленный, плача, я молю: "Приди, печали утоли!" О, пощади, будь не строга, доверься мне и другом будь - Я - раб, смиренный твой слуга, все совершу - лишь повели! "О ты, создатель всех людей", - взывает твой несчастный раб, - "Страдальцу в просьбе порадей - молящего возвесели!" Предвечный кравчий мне налил, и я пригубил хмель иной - Поверь: уже не стало сил хмелеть от блага сей земли. "О, сжалься, мой прекрасный друг!" - взывает горестно Машраб, Увы, страдания разлук мне тяжко на плечи легли! * * * Принарядилась, хороша, краса моя прекрасная - Знать, кровь мою пролить спеша, она оделась в красное! Не знаю, с кем в лукавстве злом вином она потешилась, А раскраснелась вся челом, как будто солнце ясное. Нет, не волшебен, а жесток взор ее, томно-сладостный - Ее на горе создал бог себе рукою властною. Она зашпилит пряди кос красивыми заколками - Блеснет красой волна волос, с ее красой согласная. На прахе, о Машраб, твоем взрастут цветы багряные - То пламенным горит огнем твоя душа несчастная. * * * Отшельник, не стыди меня, что лик мой, как ожог, горит, - Так по ночам в пылу огня несчастный мотылек горит. В твоих нарциссовых очах кровавая таится казнь, А на рубиновых устах, как кровь, багряный сок, горит. Да, все отшельники подряд - и те в огне любви горят, И каждый, кто гнем объят, хоть от огня далек, горит. Машраб, и ночью ты и днем изнемогаешь от любви: Кого разлука жжет огнем, тот, даже одинок, горит. * * * Лейли подобен облик твой - как ты красива, говорят, А я - Меджнун, что за тобой бредет пугливо, говорят. Я головы не подниму, стеная у твоих дверей, - Как ни стенаю, ни к чему вся страсть порыва, говорят. Я у врачей искал удач: "Возможно ль исцеленье мук?" "Не лечат, - отвечал мне врач, - такое диво, говорят!" Скажи мне, где Меджнун, Лейли, ответь мне, где Фархад, Ширин? Они прошли и отошли, - все в мире лживо, говорят. Пыль со следов собак твоих Машраб прижал к своим очам - Прах этот - мазь для глаз людских, - все так правдиво говорят! * * * Что мне сетар, когда со мной беседу поведет танбур? Распутает в душе больной мне все узлы тенет танбур. Когда гнетет меня недуг от суесловия врагов, В печалях самый лучший друг, мне струной проймет танбур. Нет, пустодумы не поймут нетленной ценности его, А мне дарует вечный суд - весть всеблагих высот танбур. Когда, узрев любимый лик, я вновь томлюсь в плену разлук, Игрою струн в единый миг всю грудь не рассечет танбур. Как и красы любимой вид, он душу радует мою, Мне огненной струной звенит про образ дивный тот танбур. Пронзает, жаром пламеня, насквозь сердца влюбленных он: Единой искрою огня все сердце мне прожжет танбур. Итак твой разум отняла, Машраб, жестокая твоя, А тут еще всю грудь дотла сжигает в свой черед танбур! * * * О моем безумстве слава всем понятней всякой были, И теперь Меджнуна, право, в целом мире позабыли! Так в любви не истомятся никогда Фархад с Меджнуном - Нет, вовеки не сравняться им со мной в любовном пыле! Ты теперь других изрядно стрелами ресниц терзаешь - Я-то знаю, сколь нещадно стрелы душу мне язвили! Что ни миг - то тяжко станет сердцу от камней печали, И людская зависть ранит - что сравнится с ней по силе! Хмель любви Машрабу раной лег на страждущее тело - Как никто, от страсти пьяный среди всей людей не ты ли? * * * В саду красоты средь кущей ты блещешь красою стана, И горлица сердца пуще стенает и стонет рьяно. Глаза - как палач, суровы, ресницы твои - кинжалы, Уста - как рубин, пунцовы, цветут, как бутон, румяно. Ханжа, ты меня не сманишь, не знаешь ты муку сердца, - Ты в душу едва заглянешь, все сердце - сплошная рана. И если, тобой терзаем, я в рай без тебя попал бы, То разве была б мне раем вся в море огня поляна! И что мне весь мир в разлуке, дурманом меня томящей, - Нет, лучше смертные муки, чем гибнуть в плену дурмана. Машраб жил надеждой страстной, а видел в любви лишь муки, И если умрет несчастный - как жаль, что он умер рано! * * * Огня моих невзгод и мук ни друг, ни брат не стерпят, А если застенаю вдруг - и супостат не стерпит. Когда хоть тенью упадет моя печаль на небо, Взгремит гроза - сам небосвод моих утрат не стерпит. Когда суть тайн моих сполна поведаю я небу, Клянусь - ни солнце, ни луна весь этот ад не стерпят. Когда, не в силах мук стерпеть, влюбленные застонут, Сам проповедник и мечеть дотла сгорят, не стерпят. Поведать, в чем моя страда, какая гложет мука, - Вселенная и в день Суда такой разлад не стерпит. А проповедь читать бы стал я пред людьми в мечети - Сгорели б все - велик и мал, и стар и млад, - не стерпят. Усладен слог в стихах твоих, Машраб, - ответ твой ладен. - Сам Музаффар сей ладный стих, тоской объят, не стерпит. * * * Нет, солнца твоего чела никто лучей не стерпит, И даже сама вера - зла твоих очей не стерпит. Восславлю строем звучных слов твои уста-рубины - И ни один диван стихов таких речей не стерпит. А озорным лукавством глаз блеснет лишь чаровница, Глупец и умный глянут раз - и взор ничей не стерпит. А если в райский сад войдет она с такой красою, То и светящий гладью вод родник-ручей не стерпит. А жребий, что меня постиг, и в самой малой доле Никто из всех земных владык и богачей не стерпит. Падет лишь капля слез моих в глубины океана - И лучший перл пучин морских ее лучей не стерпит... * * * Ты ангел, или человек, иль гурия - понять нельзя, Но милостей твоих и нег утратить благодать нельзя. О, ты немилосердно зла, ты беспощадна, но, увы, От блеска твоего чела мне сердце оторвать нельзя. Узрел я солнце - образ твой, и, восхищенный, онемел, Но с неба солнце взять рукой, увы, как сил ни трать, нельзя. Твой лик - как роза в каплях рос, а я - как соловей шальной, И соловья от рдяных роз, поверь, вовек прогнать нельзя. Когда душа в любви хмельна, Машраб, не спи беспечным сном, Но вот беда, друзья: от сна очнуться, как ни ладь, нельзя! * * * Твоею жертвою я стану, лишь приоткрой свой дивный лик, Жизнь хочешь взять - приму я рану, срази мечом в единый миг. Век Хызру дан был бесконечный водою чудо-родника, Даруй мне благо жизни вечной - открой мне уст твоих родник. Твой лик и стан душой смущенной припомню - в сердце хлынет кровь, Моею кровью орошенный, воспрянет стан твой - чаровник. Два локона со станом юным - не образ ли твоей души? В ней, "джимом" обрамлен и "нуном", "алиф" - твой стройный стан возник. Два полумесяца впервые восходят враз на небесах: Два новолуния живые - вот двух бровей твоих тайник. Когда о счастье я толкую, мне говорят: "Испей вина!" - О, как бы я воскрес, ликуя, когда б хмель уст твоих постиг! Вино я пью, от мук усталый, изранен стрелами разлук, - Машраба словом ты пожалуй - беднейшего из горемык! перевод С. Иванова * * * Тела прах, подобный дыму, краткой жизни дом - на что мне? Если нет со мной любимой, дух, живущий в нем, - на что мне? Без вина и милой в Мекку что тащиться человеку? Кааба, лавка Ибрагима, годная на слом, - на что мне? Что мне восемь кущ господних, что мне восемь преисподних? Коль любовь проходит мимо, счастье в мире том - на что мне? Если жизни путь унылый не осветит солнце милой, Тайна тайн, что нам незрима даже белым днем, - на что мне? О Машраб, все - заблужденье, кроме бога! Но без розы Шип, язвящий нестерпимо, на виске моем - на что мне? * * * Грудь - любовью, ланиты слезами сжигая, - я плачу. Умоляя о встрече с тобой, дорогая, я плачу. Из рубиновых губ твоих выпить свой кубок надеюсь, У садовой ограды тебя ожидая, - я плачу. Стал язычником я. Ты - мой бог, мой зуннар - твои косы, И, в языческом храме теперь обитая, - я плачу. То рыдающий я соловей, то рыдающий голубь, То совой над руиной родною летая, - я плачу. О, внемли мне, Лейли моя, или убей меня взглядом! По долине разлуки Меджнуном блуждая, - я плачу. По горам и пустыням зачем мне скитаться, безумцу? О, зачем, - коль к тебе есть тропа золотая, - я плачу? Боже, сеющий перлы! Пролей мне свой ливень весенний! Перл в жемчужнице сердца лелеять алкая, - я плачу. Луч твоей красоты пал на землю - и все запылало. Я - Машраб, налетел мотыльком и, сгорая, - я плачу. * * * Я, рожденный для страданья, в мира тяготах погряз, Мучась: где конец терзанью, - к брани прибегал не раз. Вот он - полный лицемерья мир, душе и телу враг! И метнул стрелу неверья я ему в зеницы глаз. В дом вина тогда вступил я, но мученья в нем познал. И, в мечеть войдя, застыл я, как аскет, оледенясь. Я сто тысяч благочестий продал за кувшин вина. О подвижник! Все на месте: мне - вино, тебе - намаз. Магом был с отравой смешан тот напиток, данный мне, Как Мансур, я был повешен, не ужившийся у вас. Слава о моем безумстве прогремела по земле, Что отверг я оба мира за один свиданья час. Кто сказал: "Машраб безумен!" - коль отрекся я навек От скитанья по чужбине, мне представшей без прикрас. перевод В. Державина
