Назад в дневник Пишет Madal
GaN Диверсии и патриотизм.Пароход "Нормандия" (переименованный в начале войны в "Лафайет") считался одним из самых быстроходных лайнеров того время. Он был не только комфортабельным (еще до того, как стать военно-морским транспортом, он всегда был перегружен пассажирами), но и быстроходным, что обеспечивало его большую безопасность в море. Делами мафии тогда руководил из-за решетки Лучано, но тюремные условия ("Даннемора" считалась одной из самых строгих нью-йоркских тюрем) не позволяли ему развернуться. Ему сообщили, что федеральные власти тщательно следят за портовыми рабочими немецкого и итальянского происхождения, пытаясь установить, не посылают ли те сигналы вражеским подводным лодкам? Эта подозрительность не имела под собой никакой почвы. Однако на ней можно было хорошо заработать. Эта мысль, как ни странно (ибо он никогда не слыл гением), первому пришла в голову Альберту Анастасия. Ни федеральные власти, ни нью-йоркская полиция не имели большого влияния в доках и на судовых верфях. Влияние имели люди мафии. Таким образом, если мафия предложит помощь правительству, правительство будет у нее в долгу; тогда можно начинать вести переговоры об освобождении Лучано до срока. Анастасия высказал эту мысль Лански, и тот дал свое добро. Чтобы больше усилить подозрение, будто в доках вовсю шныряют вражеские агенты, брат Альберта Анастасия - Крепкий Тони Анастазио (так писалась его фамилия) подготовил план поджога лайнера. Этот план пришелся по душе Альберту Анастасия, бывшему армейскому сержанту, мечтавшему навредить военным морякам. Словом, потопление лайнера было не только гангстерской акцией, но и сведением личных счетов. Чтоб уменьшить начавшийся переполох, стали официально заявлять, будто пожар произошел по "халатности рабочего". В действительности же федеральные власти поняли, чья это диверсия. Поэтому в срочном порядке запустили операцию под кодовым названием "Подполье". Власти обратились к Джозефу Ланца (по прозвищу Вышибала), главарю рыбного рэкета. Для них он был авторитетом, но ничего один не решал. Он свел их с Фрэнком Костелло Мейером Лански. Последние заверили прибывших на переговоры военных моряков, что только Лучано способен урегулировать такое дело. Он пообещал свое влияние. И тут же был переведен в более комфортабельную тюрьму, а по окончании войны губернатор Дьюи устроил так, что Лучано выпустили под честное слово, сославшись на его заслуги перед родиной. Сегодня кажется, что мафия играла наверняка. Представьте, каковы во время войны были масштабы шпиономании: легче было поверить в происки врагов - Гитлера и нацистов, чем допустить мысль, что правительством манипулирует организованная преступность. Американцы всегда опасались внешних врагов и недооценивали внутренних.
