Назад в дневник Пишет Карлссон
Философия...Однако в то время как мой дух, увлеченный этим совмещением природного совершенства с величавыми сверхъестественными знаменованиями, готов был себя излить в счастливом песнопении, взор, постепенно продвигаясь вдоль строя резных каменных розеток под стопами старцев, падал на некие фигуры, которые, перекрещиваясь между собою, целиком сливались с пилястром, поддерживавшим тимпан.- Какое ж это стихотворение, - сказал Шестипалый. - Я, слава Богу, все стихи знаю. Ну, то есть не наизусть, конечно, но все двадцать пять слышал. Такого нет, точно. Затворник поглядел на него с недоумением, а потом, видно, понял. - А ты хоть одно помнишь? - спросил он. - Прочти-ка. - Сейчас. Близнецы... Близнецы... Ну, короче, мы там говорим одно, а подразумеваем другое. А потом опять говорим одно, а подразумеваем другое, но как бы наоборот. Получается очень красиво. В конце концов поднимаем глаза на стену, а там... - Хватит, - сказал Затворник. Наступило молчание. - Слушай, а тебя тоже прогнали? - нарушил его Шестипалый. - Нет. Это я их всех прогнал. - Так разве бывает? - По-всякому бывает, - сказал Затворник, поглядел на один из небесных объектов и добавил тоном перехода от болтовни к серьезному разговору: - Скоро темно станет. - Да брось ты, - сказал Шестипалый, - никто не знает, когда темно станет. - А я вот знаю. Хочешь спать спокойно - делай как я. - И Затворник принялся сгребать кучи разного валяющегося под ногами хлама, опилок и кусков торфа. Постепенно у него получилась огораживающая небольшое пустое пространство стена, довольно высокая, в его рост. Затворник отошел от законченного сооружения, с любовью поглядел на него и сказал: - Вот. Я это называю убежищем души. - Почему? - спросил Шестипалый. - Так. Красиво звучит. Ты себе-то будешь строить?
